Приветствую Вас, Гость
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
NB: город на костях,
ТимыЧ Дата: Среда, 06.08.2008, 15:15 | Сообщение # 1
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 5027
Статус: Offline

NB: город на костях, или неизвестные кладбища Советского района
Пятидесятилетний Советский район знает два кладбища, на которых и привык хоронить: кладбище на ОбьГЭСе и Южное. Но в детских страшилках про могилы в ботаническом саду и байки старожил про кладбище в Нижней Ельцовке времен Петра I есть доля правды. Об этом сегодня расскажет проект Academ.info Notа Benе.

"Ботаническое" кладбище

Информация о том, где находится кладбище в Ботсаду, была только со слов тех, кто его находил. Поэтому и "маршрут следования" в некоторых местах в рассказах расходился. Кто советовал идти вдоль левого края оврага в сторону от Ботсада, кто предлагал оставить за спиной административное здание и идти прямо, кто же уверял, что стартовать нужно от домика охранника и пройти метров пятьсот-семьсот…

Трехчасовое рыскание по лесу в поисках крестов и оградок помогло обнаружить две заброшенных хижинки за колючей проволокой, лавочку, заросшую травой, коей мы были очень рады, следы лошадиных копыт, а позднее и саму лошадь, и старый холодильник, издали принятый мною за поваленный памятник. Опрос встречных людей доказывал, что кладбище есть, мы просто не можем его найти.

И все-таки нашли! Кладбище оказалось не таким уж и старым: небольшое, могил на тридцать, заросшее травой, кое-где повалены деревья и кресты. Оградки и памятники целы. Следов недавнего посещения могил нет, только на некоторых еще гордо стоят выцветшие искусственные цветочки. Кладбище маленькое, его можно обойти вокруг, аккуратно перелезая через поваленные деревья. Годы захоронений: 1960-1970.

Позднее нам сообщили, что мы нашли другое кладбище, а то, к которому нас отправляли, находится чуть дальше. Нужно было от этого пройти вперед еще метров триста. Наш информатор уверял, что "то кладбище гораздо старше". Другие источники утверждали, что в Ботсаду вообще несколько кладбищ. На самом деле, это не совсем верно. В Ботсаду есть одно большое кладбище, но разрозненное.

Дело в том, что еще в 19 веке на территории нынешнего Центрального сибирского ботанического сада (ЦСБС) СО РАН была маленькая деревня Зырянка. Говорят, что и речка Зырянка была названа по названию деревни. Деревенька же получила свое имя либо от фамилии Зырянинов (большинство ее жителей в 19 веке имели именно такую фамилию), либо от зырян (устаревшее название народа коми), перебравшихся сюда в начале позапрошлого века в поисках лучшей жизни. По некоторым данным, деревня находилась в районе здания ЦСБС СО РАН. Хоронить "за тридевять земель" было не принято, поэтому умершие жители несуществующей давно деревни Зырянки остались лежать на территории ботсада. В начале 20 века (примерно в 1904-1905 году) близ железной дороги образовалось поселение под названием "Тридцать первый километр" – маленький поселок железнодорожников. Сегодня здесь осталось несколько частных домов, стоящих на улице с диковинным названием "Казарма 31 км" (недалеко от поста ГИБДД). В те годы, скорее всего, деревни Зырянки уже не было, или от нее осталось несколько дворов, но кладбище было. Вблизи него хоронили умерших жителей поселка "31 км".

Потом, в 1917-18 гг., на берега Зырянки пришли коммунары, организовав коммуну под названием "Сеятель". Коммуна просуществовала только два года, потом кто-то ушел, кто-то завел семью и свое собственное хозяйство, осев на территории бывшей деревни Зырянки. Вскоре коллективизация заставила всех снова объединиться, и так возник колхоз с "оригинальным" названием "Заря". Дома его стояли ниже железнодорожной линии, теперь на том месте море, а хозяйственные земли и корпуса располагались и на территории современного ботсада, и на затопленной теперь земле.

Годы были тяжелые – несмотря на то, что колхоз имел много земли (около 7 000 га), он был нищим. Людей заставляли работать за трудодни. Косить сено не разрешалось, пока не накосит колхоз, налог на общее хозяйство был огромный, потому прокормиться можно было только с помощью своего огорода. В итоге люди работали по семь дней в неделю по 14-16 часов в сутки, жили бедно, и умирали часто, особенно дети. Хоронили умерших там же, рядом с кладбищем деревни Зырянки.

В 1937 году колхоз "Заря" стал колхозом им. Кирова. В одну из суровых зим конца 30-х в поселок были сосланы тридцать семей спецпереселенцев из Белоруссии, многие из них тяжело заболели по приезде на место поселения и… А потом была война, и поселок был преобразован в промартель – и нужно было работать на обеспечение армии…

Много позже, в 1953 году, было принято решение о переносе поселка – и он был отстроен выше железной дороги, на том месте, где стоит сейчас. Еще спустя семь лет на территории хозяйственных земель и кладбища было решено устроить ЦСБС СО РАН. Но по привычке, да и потому, что другого места для захоронения умерших не было, до 70-х годов продолжали хоронить на прежнем месте – в лесу Ботсада, на краю оврага.

Для тех, кто хочет воочию увидеть "ботаническое" кладбище, начать прогулку нужно от административного корпуса ЦСБС СО РАН и пройти метров пятьсот, держась юго-восточного направления.

Нижнечемские захоронения

Еще в 1734 году упоминается деревня Нижние Чемы (Чемская большая) в летописи (сегодня это микрорайон ОбьГЭС). К тому времени уже стоит несколько дворов. Позднее деревня разрастется и будет отмечаться на картах. На схемах и картах, которые удалось найти в областном архиве, обозначены названия населенных пунктов и "стратегически важные объекты": телеграф, колхозы, сельсовет…. о кладбищах "ни слова".

Смотрительница музея истории "Левобережье" Мария Коновалова, рассказала, что "в деревне Нижние Чемы было кладбище. Когда решили возводить ГЭС, кладбище перенесли в поселок Огурцово. Прежнее место захоронения было затоплено". Приблизительную территорию нам установить не удалось.

Однако известно о маленьком кладбище, располагавшемся на том самом месте, где сейчас стоят хозяйственные корпуса Новосибирской ГЭС, рядом с мозаичным панно. "Где-то в 1955 году, когда прокладывали коммуникации и укрепляли берег, рабочие ГЭС нашли несколько могил. Нашли примерно метрах в трехстах в сторону берега от того места, где сейчас находится мозаика", ‪– рассказал Виктор Славкин, многие годы проработавший на ГЭС.

Вспомним, что в 1914 году в деревне Нижние Чемы была возведена деревянная церковь во имя Архистратига Михаила – она стояла на том самом месте, где сегодня – бетонная стена старой камнедробилки с мозаичным панно "Покорители Оби". Фотографии этой церкви не сохранилось, как и неизвестно точно, когда она была разрушена. По некоторым данным, в 20-е годы церковь была разграблена, приход разогнали, а в здании церкви устроили клуб, который просуществовал до начала строительства ГЭС.

"Это была не кладбищенская церковь, а простая приходская, ‪– рассказал игумен нового храма во имя Архистратига Михаила Филипп (Новиков). – Потому около нее не могло быть общее кладбище, рядом с ней были захоронены только священнослужители или благодетели храма. Всего несколько человек". Неудивительно, что эти могилы не было видно, когда начали строить ГЭС. Во времена гонений на священников и верующих эти несколько захоронений просто сровняли с землей.

На современной карте сегодня на месте церковного кладбища хозяйственные корпуса предприятия "ГидроОГК". Если говорить о жилых домах, то оно располагалось совсем рядом со строящимся жилым комплексом "На Софийской".

Нижняя Ельцовка: долгая память трех столетий

Самым удивительным, если такой эпитет, конечно, применим к понятию кладбище, оказалось старое кладбище в Нижней Ельцовке. Отсчитывая свое существование со времен Петра I, оно хранит в себе прах и долгую память трех столетий.

Могил, датируемых 1700-1800 годов, естественно, найти не удастся. Деревянные кресты сгнили, да и металлические оградки вряд ли были тогда. Но старожилы уверяют, что кладбище начало расти в восемнадцатом столетии, когда, собственно, и появилось само поселение Нижняя Ельцовка.

Ныне кладбище узкое и вытянутое, тогда, вероятно, хоронили дальше, в глуби леса, хотя есть и другие версии. Сегодня самое старое захоронение датируется 1938 годом. Есть несколько могил времен Великой Отечественной войны, семейные захоронения и детские могилки, от которых слезы на глаза наворачиваются: похоронен двух - трехгодовалый малыш.

Если не учитывать "петровский" фактор образования Ельцовки, то это кладбище все равно представляет интерес: могилы датируются 1940-1955 годами, когда строительство Академгородока, основание Советского района начинается только в шестидесятых годах.

Невероятным кажется и то, что рядом с могилами 1960-1970 годов, с облупленными оградками, покосившимися крестами и железными венками соседствуют современные захоронения 2000-2005 годов, с низкими "цепочками", пышными венками и гранитными памятниками. Важно учитывать, что это кладбище официально не существует в Советском районе.

Странно, да и неприятно то, что дачные и частные дома стоят в десяти-двадцати метрах от кладбища. Детский крик и громкая музыка разносятся по всему "царству мертвых", нарушая спокойствие и тишину тех, кто обрел вечный покой. Да и бутылки с модными этикетками нашли себе место рядом с оградками. Жильцы домиков относятся спокойно к такому соседству. "Да они нам не мешают, спокойные вроде. Да и ничего "такого" здесь не случалось", ‪– поделилась своим мнением одна из дачниц. "Единственная аномалия, которая была здесь… Мой пес в прошлом году клещей на этом кладбище нахватал. Не обрабатывают же здесь", ‪– был недоволен мужчина в тельняшке.

Если "петровское" кладбище было не в лесу, то вполне возможно, что оно располагалось как раз на месте дачных избушек. Такое близкое соседство домов и могил не может быть случайным…

Екатерина Унгур,
Роман Шмигирилов,
Новости Академгородка Academ.info

http://academ.info


http://timich.ru
 
SS Дата: Суббота, 24.10.2009, 21:10 | Сообщение # 2
Рядовой
Группа: Пользователи
Сообщений: 5
Статус: Offline
Зачем далеко ходить? Мини-кладбище есть буквально у поста ГИБДД на Бердском шоссе (в лесу слева от тропинки на пляж за недавно огороженной территорией). Еще в конце 80-х там было видно кесколько могильных холмиков, часть с деревенными оградками и деревянными памятниками. Теперь же можно различить только один холмик, правда заботливо огороженный. Табличек с именами не было уже тогда. Кстати, у тропинки находится странное сооружение в виде груды камней, в которую воткнут вверх ногами бетонный конус. Есть подозрение, что это тоже могильный памятник. Очевидно, что именно данное мини-кладбище служило местом захоронение жителей пос. "Казарма 31 км", т.к. расположено в непосредственной близости от него.

Сообщение отредактировал SS - Воскресенье, 25.10.2009, 06:39
 
ТимыЧ Дата: Воскресенье, 25.10.2009, 11:32 | Сообщение # 3
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 5027
Статус: Offline
Интересное дополнение, спасибо smile

http://timich.ru
 
KV Дата: Четверг, 12.04.2012, 01:11 | Сообщение # 4
Рядовой
Группа: Пользователи
Сообщений: 1
Статус: Offline
Странно другое..
На кладбище в Нижней Ельцовке похоронены многие строители и ученные умершие
и погибшие в первые годы становления Академа...
Там похоронен легендарный Алик Тульский...


Алик Тульский: путь в Ванавары

Имя Алика Тульского известно всем новосибирцам, но практически никто из них не знает, почему его носит лыжная база в Академгородке. Большинство жителей твердо уверены, что так звали какого-то спортсмена, первого местного чемпиона по лыжам, по инициативе которого и была организована первая лыжная база Городка.

На самом деле Алик Тульский никогда не видел «своей» базы, которая была создана его друзьями и названа «на долгую память» после его трагической гибели на Красноярских Столбах. Откуда в юном Академгородке оказался «знаменитый лыжник» и куда он пропал – сегодня об этом знают лишь несколько химиков, которые в конце 50-х окончили МГУ, а также участники КСЭ – комплексной самодеятельной экспедиции по изучению места падения Тунгусского метеорита.

2 января 2006 года Алику исполнилось бы 70 лет. Столько же сейчас его однокурсникам Владимиру Соколову и Анатолию Беляеву – сотрудникам лаборатории химии редких платиновых металлов ИНХа, которые до сих пор помнят веселые студенческие времена и «жизнь после распределения».



«В БЕЛОЙ АРМИИ НЕ СЛУЖИЛ»

«Мы приехали поступать на химфак МГУ и бегали по приемным комиссиям, как раз когда у здания Большого театра стояли танки, – рассказывает Анатолий Беляев. – Это Берию объявили агентом международного империализма. Москвичи притихли в ужасе, а нам не до того – поступать нужно. Правда, в те времена медалисты экзамены не сдавали. Нас принимали после собеседования и заполнения анкеты – около сотни вопросов: ели ли ваши родители до революции белый хлеб, жили ли вы на оккупированной территории? Некоторые вопросы ставили нас в тупик, поскольку они не менялись еще с довоенных времен. Служил ли я в белой армии? Я ведь тогда не родился еще. Что на это ответить в 1953 году студенту 17 лет? Народ переглядывается недоуменно – что писать? Так, говорят, и пишите – «не служил»! Были ли колебания в проведении генеральной линии партии? Ходили слухи, что кто-то из ушлых студентов написал: «Колебался вместе с генеральной линией». Группа радиохимиков, в которой был Алик, подвергалась особо тщательной проверке. У них была повышенная стипендия, и девушек в группу не брали. Правда, прошел он чудом, ведь отец его был репрессирован.

Всего на курсе у нас было 300 человек, поэтому с Аликом мы познакомились не сразу, хотя и жили в одном общежитии. Знали бы вы, что это были за общежития! Дубовые окна, рижская мебель, отдельная комната на каждого, удивительные чайники, в которых мы варили микояновские пельмени и глинтвейн. Когда в комнате заканчивалась последняя десятка, объявляли «безнадегу» – даже на занятия не ходили. Вообще-то стипендии были немаленькие – по 500-600 рублей, просто тратить их с умом мы тогда еще не умели.

Впервые я встретил Алика на физкультуре, когда нас распределяли по степени подготовки. Мы записались на баскетбол, но потом у Алика на медкомиссии нашли повышенное давление, и ему пришлось перейти в лыжную секцию. Тренер по лыжам поворчал, но взял. Думаю, с этого момента Алик и увлекся лыжами. Он никогда не был фанатом какого-то одного вида спорта: летом он с таким же энтузиазмом бегал эстафету, играл в футбол, волейбол – энергия била ключом. Все секции объединялись в спортклубе МГУ, где проводились регулярные чемпионаты, разыгрывалось первенство Москвы среди вузов, но нас, конечно, больше волновало соперничество между факультетами. Мы всегда соревновались с ближайшими соседями – физиками, их общежитие стояло напротив.

Студенты МГУ считались будущей элитой, поэтому спортивная подготовка осуществлялась в полном объеме. После первого курса в 1954 году на стадионе «Динамо» проводился всесоюзный парад, где около двухсот человек из МГУ должны были показать себя во всей красе. Нас тогда даже на пару дней отправили загорать, чтобы белые ученые тела не слишком контрастировали с загорелыми мышцами спортсменов. На огромной дуге, вроде троллейбусной, мы должны были поднимать и опускать гимнастов, а также вовремя переодевать майку наизнанку, чтобы сектор узора менял цвет. Для участия в параде нам выдали блестящие белые брюки и двусторонние зеленые майки – все это мы, конечно, хранили на память – и я, и Алик».



ХИМФАК МГУ: ОСВОЕНИЕ СИБИРИ

В Новосибирск ученые москвичи распределились в сентябре 1958-го. У радиохимиков обучение длилось на полгода дольше, поэтому они появились здесь только весной. Академгородок еще не был построен, а ИНХ базировался на втором этаже на ул. Советской, 20 (угол ул. Ленина); позже он занял этаж в первом здании на проспекте Науки – Институте гидродинамики.

Анатолий Беляев вспоминает: «Алик сразу включился в работу – он занимался зонной кристаллизацией – тонкой очисткой полупроводников. Встречались мы после работы, как правило, на футбольном поле или в общежитии на ул. Державина. Никто из нас не был фанатом спорта или науки, но стремление получить максимум от всего, чем занимаешься, было у нас в крови.

Алик отличался немногословностью, и часто случалось, когда, едва запланировав что-то, мы обнаруживали, что он потихонечку уже все осуществил. Однажды сидим в общаге, есть нечего, а опять соревноваться в «пирожковой» на Красном (кто больше съест) никакой охоты. Вдруг приходит Алик с пучком зелени, редиски и каких-то овощей – на рынок сбегал. Давайте, говорит, окрошку делать. Порезал все молча, перемешал. Так же молча мы сели за стол и мгновенно уговорили богатый обед. Вдруг кто-то вспомнил: «А мы же окрошку хотели…» «Да вон через дорогу квасом торгуют. Сейчас выпьем по кружке, и будет вам окрошка!» – нашелся Алик…»

Очевидно, что в этих душевных и незамысловатых историях нет ничего уникального – ведь так можно описать жизнь любого выпускника начала 60-х, который прибыл строить Большую Науку в Далекую Сибирь. Пустая комната. Вдоль стен – койки с панцирными сетками. В окне – солнце или дождь. В душе – ожидание темы работы, ожидание своего жилья, весны и еще чего-то очень значительного – победы в соревнованиях, а может быть, настоящей любви…

Из письма Алика Тульского В. Соколову от 9 марта 1959 г.: «Думаю когда-нибудь жениться, но не скоро, а может, и совсем не придумаю. Мне нравятся многие девчонки, но это все не то. И не потому, что я какой-нибудь разборчивый. Нет, просто я сам себя еще толком не знаю…»

«Мы уже пять дней в Новосибирске. По первому впечатлению, город хороший. Живем пока на птичьих правах в квартире профессора Птицына. Обещают общежитие в Академгородке. Прости за каракули, пишу в лежачем положении, так как в комнате, кроме коек, пока ничего нет, да нам и не надо. Дядин сидит напротив и играет на баяне классическую музыку, а вот только что побежал за гитарой, хочет петь романсы». (16 марта 1959 г.)

«У нас весна, по улицам текут целые реки, т.к. стока для воды, кроме Оби, нет. Говорят, снег тут может идти даже в мае. За городом и сейчас еще можно кататься, жаль, я не взял лыжи. Лыжников я пока здесь не видел, но говорят, что есть сильные ребята – посмотрим в следующем сезоне. А пока мы с Дядиным делаем зарядку, иногда играем в футбол и баскетбол. Я записался в парусную секцию, пока занятий еще не было. Когда в Академии наук будет свой флот, будет здорово, ведь Городок на берегу Обского моря. Не знаю, как будет, когда переселюсь в Городок. Надежного транспорта оттуда пока нет, обещают троллейбус и электричку провести, т.к. рядом железная дорога. А сейчас мы с Дядиным собираемся выигрывать автомашину, у нас есть один лотерейный билет первого выпуска». (9 апреля 1959 г.)

Очень скоро сотрудники ИНХа организовали футбольную команду. По приезду в Сибирь москвичи играли где получится – однажды в морозном декабре они устроили матч около общежития НЭТИ, чем совершенно поразили местных студентов. Летом команда обосновалась на стадионе около городского аэропорта и участвовала в первенстве Центрального района. Спортивная форма была большим дефицитом, поэтому элитных футболистов областное ДСО «Буревестник» одело в белые женские майки с «крылышками». В таком виде сборная еще не построенного института защищала честь района. В конце лета 1959-го сотрудников ИНХа поселили в Академгородке, в новых кирпичных домах по ул. Терешковой (напротив рынка). Названия улицы тогда не было, нумерация сейчас обратная. Старый адрес: микрорайон «А», дом 4. Комнаты предоставлялись практически без мебели: «…собрав все свое умение, мы с Дядиным сделали стол, две табуретки и лежанку. Сейчас наш мебельный комбинат прекращает свою работу, т.к. основное сделано. Но если тебе что-то понадобится сделать из мебели, только позови». (2 декабря 1959 г.)

Зимний лес Академгородка совершенно очаровал молодых химиков, и, несмотря на старания городских структур сохранить ученую команду, занятия спортом постепенно перебазировались к месту жительства: «В лесу такая красотища, что ни в сказке сказать! Если что-нибудь получится на фото, пришлю. У нас в Городке открылись свои бега. Еще зовут бегать в городе, но наши туда уже не приходят. В это воскресенье было открытие сезона Советского района (5 км). Меня почему-то сочли за перворазрядника и поставили последним, хотя я говорил, что никогда таковым не был. В итоге пришел третьим – 21,15. Мы здесь нашли такое местечко, что покрепче Подрезково. Пробежал 10 км по равнинке, пришел шестым – 40,22. На закате зимы я принял участие в соревнованиях по подледному лову рыбы, занял первое место, но это было смешно, потому что зимой ловил рыбу впервые. ИНХом выиграли спартакиаду – лыжи и легкую атлетику».



«А НЕ ТО СОЖГУТ ПОСЛОЙНО…»

Летом 1960 года Алик всерьез увлекся исследованием природы Тунгусского метеорита. Все лето он пробыл в тайге, возглавив радиохимическое исследование.

Виктор Журавлев: «Сотрудник КСЭ – это звучало. Это помогало под дождем изготавливать «пирамиды» – наборы спилов для изучения ускоренного роста деревьев, сжигать послойно древесину для радиохимических анализов, бурить дно болота по пояс в воде. С исследованиями Тунгусского метеорита была связана целая литературная игра – песни, баллады, юмористические стихи. Алик не мог не включиться в этот таинственный процесс стихийного творчества. Он успел в 1960 году написать иронически-романтические стихи, сразу ставшие песенкой, исполняемой у вечерних костров. Только участники пеших переходов по хлюпающей болотной трясине под моросящим дождем смогут оценить эти простенькие и не всем понятные куплеты».



Чутко спит тайга. Облака закрыли небо.

Клубится над болотами туман.

Осторожен будь, ведь никто из нас здесь не был,

В таинственной долине Кражуркан.



Если ты у нас, то веди себя достойно,

Будь общему порядку подчинен.

Осторожен будь, а не то сожгут послойно

В республике с названьем Фаррингтон.



Позабудь пока свои личные обиды,

Что надо – делай через «не хочу».

Не ленись, мой друг, чтоб не сняли пирамиду

Лесные люди племени Кимчу.



Дождь и комары нам с тобою не помеха.

Будь первым и за кашей, и в труде.

Не ленись, мой друг, ты не в турпоход приехал –

Ведь ныне ты сотрудник КСЭ.



Бог Огды послал дождь на нас заместо кары,

Но, несмотря на это, мы идем.

Веселей гляди, уж скоро Ванавары,

А там нас ждет сухой и теплый дом.



Из экспедиции совершенно счастливый Алик вернулся в родной город Поворино Воронежской области, где его ждала обильная домашняя кухня, велосипед и пустая старая школа – никого из своих одноклассников он не нашел. Дома стало скучно, потянуло в Новосибирск. Наступал октябрь, а значит, совсем скоро можно было встать на лыжи. Но вместо лыж дома ждали неприятности: в целях укрепления научного потенциала заводов из института туда перевели часть сотрудников. Институт гидродинамики еще не сдали, на Советской, 20 негде было яблоку упасть, а чтобы попасть на завод, нужно было иметь вторую группу допуска, т.е. еще раз пройти серию анкет а ля «служил ли в белой армии», что требовало многих месяцев. Специалисты слонялись без дела и проявляли недовольство. А после того, как Пауэрс прыгнул из «У-2» к уральским крестьянам, ИНХовцы и вовсе прослыли бунтарями: Олег Бреусов прилюдно удивился, почему Хрущев отказался встречаться с Эйзенхауэром, и был выслан на завод. Алик и все ребята вступились за Бреусова и автоматически стали антисоветчиками. Но молодой специалист, как говорили тогда, хуже клопа – уволить его нельзя без санкции профсоюза. А профсоюз стоял за ученых горой. Часть сотрудников убрали по заводам, других удалось отстоять. Где-то помог Лаврентьев, кто-то поступил в аспирантуру и уехал в Москву или в Харьков.

Вскоре конфликт рассеялся, и здание Института гидродинамики приютило молодых ученых. Алик тяжело переживал перемены и постепенно отошел от спорта, погрузившись с головой в работу и в тунгусскую тему: «…с нетерпением жду следующей экспедиции, в августе поеду снова в тайгу. В прошлый раз занимался пробами золы деревьев, почвы, торфа – искал активность. Обрабатывать результаты у нас некому и некогда – все анализы ведутся в Москве. Еще гоняю в футбол, но уже не совсем удачно. Наука не движется, как в одном из наших разговоров – работаешь, работаешь, все план выполнить не можешь. Все время тянет в сон, скорей бы лето…» (19 февраля 1961 г.)



ПОСЛЕДНЯЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

Зимняя мечта Алика сбылась, и в августе 1961 года он второй раз отправился на Тунгуску: «…вернусь в октябре. Сейчас сельскохозяйственная пора, и в институте отпустили без разговоров. Боюсь только, что это последняя экспедиция – институт к тому году, наверное, сдадут». (29 июля 1961 г.) Через два дня после этого письма Алика не стало. Вспоминает Аля Бояркина, научный сотрудник Томского НЦ СО РАМН:

«Перед поездкой в Ванавару (мы тогда говорили – Ванавары) у нас был целый день, и мы отправились на Красноярские Столбы. С нами были Юра Кандыба, Валера Бехтерев, студент-медик Гена Трухачев и два парня-столбиста. Алик был с фотоаппаратом и фиксировал все наши подвиги. Случались места очень опасные, и я шла вперед только потому, что назад уже пути не было. В одном месте нужно было пройти по узкому карнизу. Узнав, что, поднявшись наверх, нам снова придется спуститься сюда, я решительно отказалась покорять вершину, но Алик подсел ко мне и сказал, что если я останусь, то мне потом будет стыдно.

Карниз проходил над пропастью глубиной около 20 метров, но он оказался достаточно широким, и я прошла его без страховки. Затем я ступила на большой серый валун, который обрывался вниз метра на два. Алик был где-то сзади, как выяснилось потом – еще на карнизе. Вдруг раздался далекий выстрел (условный сигнал беды у альпинистов. – М. Ш.), и я увидела исказившееся лицо Юры. Кто-то сказал «разбился» и «Алик». Я оглянулась, но позади меня никого не было. Остаток спуска я летела вниз, перепрыгивая с камня на камень, да и бежать уже было недолго. Алик лежал лицом вниз. Рядом с ним валялся открытый фотоаппарат, на одной ноге не было кеда. Меня как клещами держал Юра. Гена склонился над Аликом, констатируя смерть. Никто не знает, что произошло: фотографировал и потерял бдительность или что-то попало ему в кед, и он стал переобуваться?..»

Мест для захоронения в Академгородке тогда не было. Двадцатипятилетний А. Тульский был похоронен на сельском кладбище в Нижней Ельцовке, оставшись для многих своих знакомых вечной загадкой – таежно-тихий и задумчивый, энергичный и притягательный человек на пути в свои собственные Ванавары.




Мария ШКОЛЬНИК.
 
superpnutt187 Дата: Суббота, 18.10.2014, 08:12 | Сообщение # 5
Рядовой
Группа: Пользователи
Сообщений: 1
Статус: Offline
А вот инетресно, где хоронили жителей Шадрихи и Ложка? Ведь там нету кладбища, а существуют они ещё с времен Бердского острога. Единственое кладбище в тех краях - в поселке Ключи, чо в 4х км за горнолыжной базой, но наврядли там хоронили со всех деревень, находившихся в округе. 

Прикрепления: 2212406.jpg (348.0 Kb)


Сообщение отредактировал superpnutt187 - Суббота, 18.10.2014, 08:15
 
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск: