«Не суетись под клиентом!»
Заповедь

Вот, черт! Не успеваю. Бежать скорее, ехать, лететь! Всё что угодно, только быстрее. Рвануть так, чтобы резина из-под колес полетела ошмётьями, что бы уши закладывало, как в самолете и не успевал подумать: «Зачем? От кого? А тебе это надо?»
После разберемся. Сейчас главное вырваться из этого заколдованного круга. Так, в сумку покидать самое необходимое, оглянуться, не забыл ли что. Конечно! Телефон и кредитки. Там денег-то с гулькин нос, но пусть лучше будут. Есть не просят. Паспорта? Нет, не забыл. И куда? В аэропорт, там разберемся. Главное – не суетиться. Вроде как бы в баню. Во! Это идея! И сумка та же. И веник березовый где-то на антресолях валяется. Кинуть сверху на сумку? Нет, не так очевидно. Положу в пакет, чтобы хорошо было видно ручку веника. Берем и потихоньку выходим. Ну, что ты так озираешься, словно спёр бутылку водки в супермаркете? Спокойствие, только спокойствие, как говорил незабвенный Карлсон. Протри тряпочкой стекла, зеркала и фары. Да с разных сторон, да не торопясь. Видишь, как удобно оглядываться. Вроде при деле. Смущает что-то? Да, смущает. Идет легкий снежок, а мужик на углу, якобы читает газету. Что, до дому не дотерпел? Или такой сильный любитель прессы, что не замечает отвратительную погоду? Он бы еще ноутбук лопатил! И с другой стороны, из-за дома выглядывает нос какой-то грязной развалюхи. Ее раньше там не было. И высунулась ровно на столько, чтобы видеть твою машину. Окна сильно затонированы и не видно, есть ли кто внутри.
Протёр все стекла и даже «Look» на передке не навязчиво включил. Так, на всякий случай. Снежок свежий, местами гололед. Сейчас посмотрим, на ваш гололед и на эту «развалюху». И куда? В Кольцово? Трасса как стол и даже не надо форсированного движка, чтобы на ней не отстать от старенького Крузера. Правда, выезд в три стороны, но не пойдет. Тогда куда?
Конечно! Что ж ты такой тупой?! К Валерке на дачу! Переулков и снежных заносов куча, можно пробиться и в Нижнюю Ельцовку, и провериться на шлюзовском круге. Только не дергаться на трассе, не суетиться, подождать до круга. Поехали. И вы тоже? Да, ради бога! И любителя снежной прессы не забудьте. Судя по тому, как далеко отпускают, в своей машине уверены. Я тоже. Дизилёк, он и в Африке дизилёк. Тем паче, что за окном не африканская жара, а какая-то жопа!
Так, на трассе крутить не будем. Издалека видно если я пойду на второй круг, то будет всё понятно. Терпи до шлюза. Сейчас будут подтягиваться, впереди, на НИИ систем, светофор, но еще дяденька Мэрфи успокаивал, что если надеяться на светофор, он включиться в самый неподходящий момент. Вот так-то лучше, прижались поплотнее и к кругу поотстали. Уважают, но не боятся. Невежливые какие! Думают, поеду в сторону Обьгэса. Объезжаю весь круг на 360 градусов и возвращаюсь. Не вижу, а просто радостно ощущаю за темным стеклом встречной машины растерянность, неслабую ажитацию и указательный палец в меня седока-читателя на переднем сиденье. С горки и резко влево, во дворы, подрезав встречную. Судя по скорости, эти ребята на шипах и очень наглые. Уже в зеркале.
Двором, обратно к кругу, вниз к каналу и на дачи. Давно я там не бывал и не заплутать бы самому. Ну, да бог не фраер, он шельму метит и авось вывезет. Задумка простая: крутануться по соседним улицам, якобы в сторону Ельцовки и под сурдинку, по своим следам вернуться на круг и марш-марш в аэропорт. Там и народу побольше и машину можно сховать почти на стоянке – хрен найдут…
Правда, моим попутчикам полегче будет пробиваться по моей колее, но ведь не зря тебя я холил и лелеял, Крузерок ты мой ненаглядный! Стрелять они не будут. Наверное. Пока не поймут, что точно теряют, палить не будут даже по колесам. Может быть. Хочется надеяться, что они не только могут ловко ездить, но и думают иногда головой. Да и по телефону, поди, уже получили инструкции и полномочия. Диск им, видите ли, нужен. Он всем нужен! Многие бы дали и немало, чтобы в нем покопаться и кое-что сбросить себе на добрую и богатую память. Хотя бы про себя, маленький файлик под смешным названием «Как остаться при своих деньгах». Ну, просто из чистого любопытства. А некоторые, вот, например как эти, они же неумеренно любопытные и уж конечно захотят покопаться в другом диске – в моем чердаке. Узнать, уж так ли, правда, я всё забываю на ходу? Ну, что за люди пошли, такие недоверчивые! Сказал же им, что ничего не знаю, а всё что знал – забыл навсегда. Не верят. И правильно делают. Я бы конечно тоже не поверил, но так нагло вести себя точно не стал бы.
Ладно, хватит трепаться. Сосредоточься и напряги остатки памяти. Дорожка наезженная, с одной-двумя колеями – это тупики к домикам. Ищи повеселее. Ребята сейчас начнут откровенно и развратно прижиматься. Вот там, на левом повороте был такой замаскированный в траве обрубок сваи. Его и летом-то было не видать. Проверим на вшивость. Только бы встречного пенсионера не было. Есть! А ты не срезай повороты! Дорожка всё запущенней и скучнее, но дизилёк, ой дизилёк! Умничка! Вот, то, что мы с тобой искали. Ну, не подведи! Тракторишка выгреб из проулка хорошую кучку на середину дороги и за кучкой была видна и дальше колея. Газу, мои резвые, газу! С тайной надеждой на две тонны инерции и что в куче нет бетонных блоков…
Машина со всего размаха шарахнула по куче бампером и потом радиатором, сердито заревела пониженной передачей и чуть не оставив позади мосты выскочила на ровное место. Позади была колея, но чуть выше и чуть шире, чем надо было ребяткам. Да еще укатанная и утрамбованная моим дредноутом. Я не очень любопытный и не стал их дожидаться и проверять, как они выкрутятся из этой препоганнейшей ситуации. Мне некогда. Через пару кварталов, повалив хлипкий заборчик, выруливаю на параллельную улицу и в просвете домов вижу грязную судорогу в моей колее, которую толкают целых три богатыря. «Фа-фа» браткам сделал только из вежливости. Если и было ехидства, то самую малость.
На Алтай дорога, конечно, перекрыта. И, скорее всего, на Бердском мосту. Аэропорт тоже. Они ж не дураки! Далеко не дураки. А я? Там посмотрим. Я не цыпленок и сейчас не осень. Я ж столько времени и сил положил на аэропорт!
Это здорово - ехать в одиночестве. Главное, не гнать.

Аэропорт, аэропорт! Большое зарево огней!
Лечу за борт, лечу за борт, судьбы моей, судьбы моей!

Песня была такая хорошая, душевная. В детстве. Или отрочестве. Короче, давно – 300 лет тому назад. Вот он, родной, светиться вечным ночным рассветом на севере. Так. Сначала надо решить с машиной. Не гоже ее бросать. Она же меня выручила! А я? Никогда не думал и даже не предполагал, что в порту есть целое кладбище, нет, не погибших кораблей, а обслуживающей техники. Тягачи, бензовозы, автобусы и еще большая куча разных приблуд, так необходимых для нормальной работы порта. И всё это тщательно охраняется. А как же! Надо же охране платить за что-то! Пусть охраняет и тырит помаленьку сама у себя. Пароль – «от Юрия Николаевича!» И они поставят мой аппарат туда, где потом и сами не найдут. И что самое смешное – он будет в целости и сохранности. Даже солярку не сольют!
И с этим же чудесным паролем передадут сначала на руки грузчикам, а те уже летунам. Правда, одним паролем не отделаешься, башлять придется, но бесплатно только птички поют. Да, Сезам ты мой, Сезам.… Каких он «кроликов» разводил в порту! И как разводил! Он не выкашивал под корень, всех подряд. Ведь кто-то воровал и марафетил не ради спортивного интереса, а чтобы прокормить семью. И таких было большинство. А кто бесился с жиру и наглел беспредельно, тех мой Сезам устраивал в санатории на очень длительное лечение. За что, в принципе, и сам пострадал. Ну, не любил он вылизывать зажравшемуся начальству всякие вонючие места! Люди до сих пор помнят и уважают его за это. И помогают «на раз», не спрашивая, что и почему?
Надо же! И вратарь почти не пьяный. Или почти очень не пьяный? Короче, еще живой. В ворота запустил, но дальше понять не может, что мне от него нужно. Прямо таки видно как у него внутри перекатываются два железных шара, вытаптывая остатки мозга и по пути задевая изнутри за глаза. От этого они никак не могут сфокусироваться и смотрят в разные стороны. На хрюканье доблестного стражника, из другого вагончика, под женский хих из быстро прикрытой двери, появился не менее доблестный, но более трезвый воин уже в форменной фуражке. Он быстро сообразил, что мне надо.
«Ключи!» С едва заметным вздохом прощания и сожаления, я положил в его широкую и натруженную ладонь брелок сигнализации с ключами, аккуратно завернутый в зеленую заповедную бумажку с портретами дяди Сэма. Вскоре он вернулся на лихом коне – открытой всем ветрам, пошарпанной электрокаре. Хлопнул рукой рядом с собой по замасленной телогрейке, заменяющей второе сиденье. Свою фирменную кожаную косуху я поменял у него на несвежий форменный бушлат и получил призовую измятую фуражку с крылышками на 2 размера меньше моего. Небольшая, скромная, черная сумка на длинном ремне не мешала мне притворяться ремонтником или другим каким работником обслуги порта.
На взлетном поле дуло, как в аэродинамическую трубу и не понятно было, как при таком ветре взлетают самолеты. Мой Харон гаркнул мне в плечо, нежно дыхнув перегаром, что уже закончилась посадка на случайный транзит до Барнаула, и он сейчас вот-вот отвалит. По ходу дела он махнул отъезжавшему трапу. Тот спокойно остановился, и устало ткнулся опять в бочину старенького ТУ-154 с уже работающими турбинами. Бегом поднялись по трапу к двери, воин глухо стукнул пару раз кулаком по железяке. У меня создалось впечатление, что нас уже ждали, потому что дверь моментально открылась. Прокричав что-то в ухо усатому пилоту с грустными глазами, провожающий хлопнул меня по плечу и стал спускаться по лестнице. Пилот не спросил ключи, но жест был такой же. Я вложил ему в руку свой билет и посадочный талон первого класса. Гравюры родного профиля на них почти совпадали с моим, а номинал приятно тяготил руку. Он сделал шаг назад и в сторону, приглашая войти в самолет. Потом захлопнул тяжелую дверь, снял с моего затылка, ставшую уже родной, летную фуражку, сунул ее мне за борт бушлата и сказал, чтобы я сел в конце.
Немногочисленные пассажиры не обратили на меня никакого внимания, чему я был несказанно рад. Чтобы в телефон было неслышно шум двигателей, я скромно отправил SMSку своему приятелю, сдавшему меня за спокойную (пока!) жизнь моим преследователям. В тексте попросил его подогнать заправленную машину через 2 часа к кемеровскому выезду из города за барахолкой. Хоть чем-то он же мне должен помочь! А как он честно глядел мне в глаза при нашей последней встрече!
На разбеге в иллюминаторе приятно сверкнули освещенные окна порта. Я злорадно представил себе мечущихся по городу, а уж по аэропорту и вокзалу обязательно, старательных, но тупых человечков.
Инквизиция в средние века занималась всякой ерундой! «Испанский сапожок» по сравнению с самолетными креслами – детские качели во дворе. Я всю жизнь мечтал усадить изобретателя к себе за спину и откинуться креслом к нему на колени часа на четыре. Хорошо, что народу в самолете немного и соседей рядом не было. Поднял подлокотники, уселся в дальнее кресло, а ногами изобразил удивительную диагональ. Зародыши, сросшиеся в кунсткамере головами, отдыхали. Смешно защекотал вибровызов телефона. Мой приятель пытался выяснить, скорее всего, мое место обитания и отработать свои 30 серебренников.
Как приятно выключить телефон (в самолете же нельзя им пользоваться!), закрыть глаза и отключится на полчаса. Первое отделение можно было смело назвать – «Повезло!»
" Из снежной кутерьмы перед фарами над черной дорогой сначала донёсся чей-то храп, а потом появился чудесный склоненный ко мне образ. Я перестал храпеть, мило улыбнулся и попытался подвинуться от края, чтобы усадить к себе на кровать прекрасную незнакомку и попытаться узнать – как ее зовут. С кровати я не упал. Не смог. Потому что уперся в подлокотник самолетного кресла, а незнакомка устало улыбнулась и повторила: «Барнаул». На мои настырные и глупые вопросы о секретном имени, она почти шепнула «Приехали!», но зато как посмотрела… Ласково! Этот взгляд взбодрил лучше любого крепкого кофе, а за прошедшим сном и пришедшей бодростью чередой показались вопросы. Куда теперь? Что дальше? Остальные и разглядывать даже не стал. Они такие скучные! Я бы даже сказал – паскудные. Мне и без них было тошно.
Из пассажиров я выходил последним и усатый правильно понял, что я могу не захотеть выгружаться со всей толпой в аэропорт. Смышленый. Их правильно подбирают. Он посадил меня в вонючую кабину заправщика и крикнул шоферу, чтобы вывез за проходную. Мы махнули друг другу рукой, как старые приятели, одновременно надеясь, что больше никогда не встретимся.
Когда за заправщиком закрылись ворота проходной, я спросил симпатягу-шофера с тяжелым взглядом небритого палача, как добраться до города? Он радушно ткнул грязным пальцем в далекие огни и сказал два слова – автобус, такси. Хрустнув коробкой передач и обдав меня на прощание облаком выхлопа, машина уехала по своим заправщицким делам.
Вот что мне не хотелось очень делать, так это идти к этим огонькам и красоваться там перед чужим народом. Врожденная скромность быстро спелась с осторожностью, и они вдвоем категорически не рекомендовали мне пользоваться общественным транспортом и еще и в общественных местах. Ждать служебный автобус в город? А кто сказал, что он скоро будет и будет ли вообще. Вроде бы вырвался. Сейчас надо перевести дух, успокоится, оглядеться и подумать, что делать дальше. Но, пока хотелось в тепло, к еде и мягкому матрасу.
Из ворот проходной выехала темно-вишневая «Нива», слепя меня дальним светом, направилась в сторону города. Притормозила на повороте и, воя мостами, вернулась задним ходом ко мне. Радостно нацепив дежурную улыбку, я отворил дверь и хотел, было заблажить, как замерз и прочую дурь, но вынужден был споткнуться на полуслове. За рулем этого мужского автомобиля сидела та самая уставшая стюрочка!
- Так и будем стоять? Или, всё-таки поедем?
Мне определенно везло с летунами. Недаром же у них на форме крылья! Ангелы во плоти. Папа меня учил – если прёт, не надо сопротивляться. Значит, фортуна катит. Я взгромоздился на скрипучее сиденье.
- Куда в городе?
Если эта женщина всегда так немногословна, то ее можно выставлять на аукционы Кристи или Сотбис. Но и там проклятые капиталисты не дадут за нашу русскую женщину ее настоящей цены.
- Я бы сам очень хотел знать – куда. Пока могу сказать только откуда. Но, уверен, что вы уже сами догадались.
- Мне в центр. Тебя куда подбросить? К гостинице?
«Тебя» - приятно качнуло и слегка обнадежило.
- Между нами летчиками говоря, должен признаться, что знаю секретный способ качественной заварки хорошего чая! Вообще-то это государственная тайна, но ради вас и чашки горячего чая я готов предать любимую родину.
Она скосила на меня улыбающийся глаз и оценила мою наглость.
- То-то я смотрю: у нас грузчики щеголяют в экковских башмаках и галстуках от Гуччи!
- Это новая разработка формы толмачевских грузчиков. Специально для обслуживания международных рейсов. Обкатывается пока только на барнаульских.
Машину она вела как-то по-мужски, не напрягаясь и не гоня по пустынным ночным улицам. Подъезжали к центру. Появились, как миражи, зажженные фонари. Фирму на туфлях она могла видеть, когда я спал, вытянув ноги в проход. Трудно не увидеть на подошвах 47 размера крупные буквы «ЕССО». Но галстук… Хорошая девушка! Ничего не скажешь. Девушке было лет под тридцать. Милое правильное лицо с большими, немножко грустными как у картин Врубеля глазами, и с неожиданно резкими и горькими двумя складками у рта. Но глаза компенсировали все, и очень хотелось посмотреть, как они выглядят не уставшими.
- Только у меня дома – шаром покати.
- Должен же быть по дороге приличный круглосуточный магазин для чая.
Через несколько минут она остановилась прямо у ярко освещенных дверей.
- Я мигом!
- Не сомневаюсь.
Ну, что ты тут скажешь? Хорошая девушка. И всё. К чаю я взял бутылочку «Хеннесси», хорошего сыра, сока и каких-то печенюшек. Лимон, нарезка семги. И минералка на утро. А вдруг?! Тогда уж и кофе. С намеком. С пакетами вылетел из дверей к ожидавшей машине.
- Еще три минуты и заснула бы или уехала.
- Я так и подумал, поэтому просто постоял за дверью и подождал, якобы ходил в магазин.
Машина свернула в темный проулок, пару раз крутанулась и въехала во двор старых пятиэтажек.
- Приехали. Давайте я вам помогу. Она протянула руку за пакетами.
- Ничего-ничего… Я галантно расшаркался. – Мне не тяжело.
- «Ничего» лежит в багажнике, и вам понадобятся обе руки.
Мне понадобились не только руки, но и ноги, а позвоночный столб, тот просто просел навсегда! Два здоровенных баула не вырвали из плеч мои руки только потому, что в детстве легко отжимался 15 раз подряд. От скамейки. Улыбка получалась с отвисшими вниз уголками, так как кожа с плеч тянула кожу с шеи, а та в свою очередь не стеснялась и подтягивала рот. Который я героически пытался держать закрытым.
- Неужели это «взлётные конфетки»?
- Пятый этаж. Экономьте дыхание.
Как она была права! Остановились только один раз на 2 этаже, якобы, поменять руки. С таким же успехом штангист мог повернуть штангу на 180 градусов.
Почти бросив сумки на пол в не тесной прихожей, я постеснялся разлеплять побелевшие пальцы на глаза очаровательной хозяйки.
- Соседка челночит, одна с двумя детьми. И я ей иногда помогаю. Проходи на кухню, я сейчас.
Без каблуков и пальто она сразу стала меньше и уютнее. Зашла в спальню с большой кроватью и закрыла за собой двухстворчатые стеклянные двери. По коридору прямо была довольно большая кухня, слева вторая комната с дверью на балкон, парой кресел, большим телевизором и разными музыкальными прибамбасами, а справа чистенькая ванная комната и туалет. По ванной, в художественном, тщательно продуманном беспорядке были разложены разные морские раковины. Кстати, на стеклянной полочке мужских принадлежностей не было, и зубная щетка в стакане была только одна. Это не могло не радовать.
Всё, что было нужно, я нашел сам. Тарелки в сушилке над раковиной, чашки повыше, разделочная доска, чайник уже наливается. По тарелочкам разбросил лимон, рыбу, сыр.
- Бокалы в том шкафу.
Светлый атласный халат и рассыпанные по плечам волосы. В ее глазах отразился мой дурацкий вид с ножом в руке и открытым изумленным ртом. Почему-то захотелось заколотить оборванными руками по своей впалой груди и оглушительно заухать на все окрестные джунгли. Я громко глотнул и сказал:
- Я – балбес!
- Я знаю.
- Забыл купить чай!
- Значит, не предашь любимую родину. Будем пить бортовой краситель. Она достала из пластикового пакета, что-то нарезанное и завернутое и в том числе несколько пакетиков чая «Липтон». От соприкосновения с кипятком из пакетиков в чашках сразу потянулись разводы ядовитого ярко-желтого цвета. Но запах был. И не картонный.
- А за знакомство?! За встречу?! Кстати, меня зовут Сергей. Пусть я буду сегодня Сергей. Мне так нравиться это имя. Это не обман. Будем считать это опечаткой. Так будет спокойнее. И мне и ей.
- Наталья. Она пододвинула мне пустой ближний бокал.
Я плеснул немного больше, чем полагалось ей и себе. Чокнулись. Внимательный взгляд с легким прищуром от коньячных паров поверх кромки бокала с засунутым внутрь носом, чуть заметный кивок головы. Она медленно выпила коньяк и, не открывая глаз, вздохнула.
- Спать будешь с телевизором на надувном матрасе.
- У меня даже от надувания шарика голова кружится. И вообще, у меня астма!
- Значит, будешь спать такой больной на жестком полу.
- Хорошо, как-нибудь надую. Но, спать в обнимку с телевизором отказываюсь.
За такой легкой пикировкой у нас проснулся аппетит. Казалось, что мы давно уже знаем друг друга. Разговор с приколов плавно перетекал на анекдоты, потом вспоминались смешные случаи из «нашей» летной практики. Прямых вопросов по моему визиту не было, что успокаивало и расслабляло. Она легко и непринужденно залезла с ногами на стул, отодвинула тарелку и подняла бокал. Я поторопился налить из сильно полегчавшей бутылки.
- Там на неведомых дорожках
Следы невиданных друзей
Избушка там, на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей…
Александр Сергеевич нас простит. За невиданных друзей! Она опять засунула нос в бокал и принялась меня разглядывать. Я приосанился, оттопырил локоток и мизинчик, покопался в опьяневшей от тепла и уюта памяти и сказал алаверды:
- За избушку и за русалку!
- В избушке, кстати, жила баба Яга.
- И за нее тоже!
- Тогда ладно. Согласилась моя «баба Яга» с расфокусированными глазами. – Твоё полотенце на ванне, а я пока тебе постелю. Поговорим завтра. Последнюю фразу она произнесла неожиданно трезвым голосом.
Чистый, да после душа, фривольно завернутый в полотенце я, было, сунулся к ней на кухню помочь с уборкой, но! Как Александр Невский на Чудском озере, она ткнула мне пальцем в комнату и строго сказала: «Спать!» Вдыхая запах чистого белья, я прислушивался к плесканиям в ванной, шагам по коридору и в спальне. Спать хотелось, сильно. Но, потом.
Полежав очень долго, минут пять, в напряженной тишине, я не выдержал и изящно, на цыпочках, как северный мамонт, прокрался в спальню. За окном с обледенелыми стеклами и тяжелыми шторами уже собирался убогий рассвет.
- Ты не замерзла? Шепот дрожал и срывался на хрип. Откашляться было нельзя. Так можно спугнуть Судьбу.
Она откинула одеяло, подвинулась от края и призывающе раскинула руки."
Как может так получиться, что один и тот же результат достигается у одних людей годами и в муках размышлений и конфликтов, а у других то же самое происходит запросто, как склеить порванную пополам фотографию? Какую надо питательную среду, чтобы двое моментально вросли друг в друга, и получился единый организм? С общими нервами, желаниями, психикой. Еще вчера они не знали о существовании другого и могли запросто пройти мимо в иной ситуации. И, видимо, проходили не раз. Только не знали об этом и не догадывались, а потому не жалели о несбывшемся.
Как люди расстаются и почему, мы, более-менее, все знаем. А вот как они встречаются? Чтобы уродилось что-то достойное, надо тщательно подготовить почву и семена, дождаться нужного времени и дождя. И произнести какие-то волшебные слова, понятные только двоим.
Как получается, что старый обветренный и не сломленный в штормах моряк, обнажается душой, словно с него сдергивают толстое покрывало и вздрагивает от каждой капли дождя? Ему ведь это не надо! Или он всю жизнь шел к такому финалу? И почему человек умышленно выбирает тернистый путь, хотя рядом есть ровная и наезженная колея? Он же не враг себе. Где-то же есть ответы на эти вопросы. Тогда почему мы так любим ходить и по своим граблям тоже, я уж не говорю про чужие? Развитие по спирали или по кругу? Мы опять обманываем себя, утверждая, что развиваемся, потирая свежие шишки на лбу. Мы можем убедить себя в чем угодно! Вот здесь мы классные демагоги и ораторы! Слава богу, что не нашли ту пресловутую точку опоры. Ну, перевернул бы он земной шар?! А вопросы бы всё равно остались без ответов. И как-то так смешно получается, что каждый ответ рождает два новых вопроса. Рождает легко, а отвечаем мы долго и в муках. И чаще всего – неправильно. Только поздно понимаем это. Но так сладко и так хочется, просто нестерпимо хочется, задать новый вопрос! А вместо ответа получить целую очередь по ногам из следующих вопросительных знаков.
Вот мы увидели – КАК зацепили друг друга наши герои. И ведь уже взрослые люди, далеко не дети. Осторожные и подозрительные, чутко прислушивающиеся к любой фальши и хорошо ее различающие. Что их объединило? Усталость? Предчувствие беды одного другим? Одиночество в этом безумном мире?
Давайте не будем ломать наши бедные головы. Остановимся, как всегда, на том, что они оказались в нужное время в нужном месте. Кто выбирал это время и место? Ну, вот опять! Опять вопросы. Давайте не будем усугублять.

Сна давно уже не было ни в одном глазу – я лежал и ругался сам с собой. Подраться не мог. Руки были заняты: на одной лежала лохматая головка и сладко сопела мне в ребро, а на второй лежал сам, закинув руку себе под голову и периодически осторожно убирая от носа и лица щекочущие кольца волос. Честное признание что, садясь к ней в машину, хотел лишь использовать ее в своих, пускай не страшных, но корыстных, целях, свербело в мозгу и не нравилось по определению. Хотел, но не использовал. А и нет! Использовал. Какой-то дискомфорт выползал липким противным пятном из темного угла, и очень хотелось переступить через него и не запачкаться. Всплывало давно забытое слово «стыд» и по началу даже было не понятно, как и с чем его употреблять.
Человек принял тебя и впустил в свою жизнь. А ты хочешь сделать ему подлянку! Ну ладно, не хочешь. Но, ведь можешь. И еще какую! Большой и жирный вопрос повис надо мной. Я не понимал, что должно произойти, чтобы взрослый человек, вот так, запросто, доверил тебе себя, свою жизнь. Значит, ты как-то ему просемафорил, мол, свой я, свой! И почему она не оставила себе никакой защиты? Мне было бы легче… Что легче? Договаривай! Обмануть ее? А ты смог бы? Да, наверное, смог. Но, не захотел. Почему? Ну! Говори! Как ты мне надоел со своей ложью и недомолвками! Хорошо. Не смог. Ну, вот. Можешь же быть человеком. Иногда. И хотя бы самому себе не врать.
Бывает раздвоение личности. А дальше здесь уже происходило разтроение и даже больше. В голове собралось небольшое оперативное совещание. Ко мне приставала куча народа, а я бестолково отбивался и оправдывался, едва успевая увертываться от особо назойливых.
За первую скрипку был суровый, но справедливый Правильный голос.
- Сделал всё верно. Не наследил в порту, спрятал надежно машину и мягко, а главное случайно, упал в Барнаул. Теперь надо закрепиться на достигнутых рубежах, попытаться найти Борю или Аарона, слить им всю информацию и ответственность и не просто уйти на дно, а раствориться прозрачной амёбой-туфелькой! И для этих целей, как нельзя лучше наша Наташа! Одинокая (наверное, надо еще проверить), связана с воздушным транспортом, не любопытная, с квартирой. И приехали вы мудро, ночью. Под самое утро. Никто не видел.
Хитрый голос, самый противный и ехидный, в основном, не оценивал и не предлагал, а задавал одни вопросы. И не всегда глупые.
- Слить информацию и ответственность – это запросто! А как найти этих ребят без наползающих проблем? И самое смешное – слить только информацию, а не свою дурную кровушку? Могут наши друзья захотеть немножко экстремизму? Да запросто! Я бы на их месте.… И он начинал нудно рассказывать, как уж он бы меня выковыривал из всех моих темных и глубоких щелей
Сопение стихло, рука, лежащая на моей груди, вздрогнула и стала потихоньку гладить живот и нога, одновременно с рукой, стали обнимать меня и на что-то намекать. Намек был понят и совещание быстренько отложено до лучших времен. Из бездонных глубин сна и заблудшего подсознания подымались вчерашние воспоминания разведки боем, перешедшей в яростный штурм, где раненых не оставалось, а пленных вовсе не брали. И как сия баталия закончилась перемирием, я, хоть убейте, не помнил, но победителей было двое. Это я знал точно.
Выпутавшись с трудом из кучи переплетенных ног и рук, пихнул сознание и спросил: «Ты что-нибудь соображаешь?» Оно разлепило шалые веки и попыталось что-то ответить пересохшим ртом. Поняло, что ничего не получится, и упало опять всклоченной головой на мокрую от пота подушку, устало и беспомощно, махнув рукой.
- Если ты скажешь, где джезва, то… Ладошка возникла откуда-то снизу и с размаху опустилась мне на губы. И там и осталась. Пальцы вздрагивали и шевелились. Но, только пальцы. Всё остальное существовало распластанной медузой, и только пульс на солнечном сплетении, под ребрами, выстукивал морзянку. От поцелуев один из пальцев провалился в рот, там и остался. Теперь уже глубокий сон пошел нам обоим на пользу.


Настала пора рассказать вам, что ж меня так все не любят и гоняют как сидорову козу. Сразу предупреждаю – я хороший! Мягкий, белый и пушистый. Если меня не трогать. Что еще? Да, конечно! И любопытный очень. Тогда уж и молчаливый. Жизнь и добрые друзья научили, что перед тем как зайти, подумай, как будешь выходить. Правило очень простое, но оно неоднократно помогало мне выйти сухим из воды. Или чуть-чуть подмоченным. Но, выходил всегда сам. Как видите, еще пока не выносили. Но, всё идет к тому. А мне не хочется. Вот я и кручусь, как белка в колесе.
Наши родные российские банки обязаны законом фискалить, т.е. вкладывать кому надо, тех своих клиентов, операции которых им не нравятся или вводят в смущение. Конечно, банки не заинтересованы терять своих клиентов, тем паче, что подъем на торговле оружием или наркотой на порядок выше самых прибыльных законных операций и банк в накладе не останется. Но, своя лицензия ближе к телу. Поэтому и разрабатываются всякие хитрые манипуляции с подставными фирмами, оффшорами, кучей тупой документации и встречными взаимными платежами, где как у змеи, ног не найдешь. Их просто нету.
Есть огромные кучи ржавого железа, которые списываются и за бесценок продаются всем желающим. А так как желающих очень много, то продаются только тем, с кого откат получается самый вкусный и хлебный. Тогда у этих желающих, по мановению наших доморощенных Копперфилдов, вместо кучи ржавого, за те же деньги, появляется такая же куча, только нового железа. И тут уже наше «железо» железней всех желез! Желающих его получить за любые деньги очень много и я не буду их перечислять, потому что хочу дожить хотя бы до старости. Всё очень просто. Как говорил мой один хороший знакомый (царствие ему небесное), что нельзя сделать за деньги, то можно всегда сделать за очень большие деньги.
Но, попадаются изредка талантливые и любознательные люди с хорошей интуицией и приличным воспитанием, которое не мешает копаться в чужих грязных счетах, очень плотно знакомиться с различными клиентами и на доверительной основе объяснять им, шалунишкам, что за хорошую информацию о других, информация о них самих, тоже смешная и задорная, правда, на порядок мельче, исчезнет втуне. И им останется только подчистить свои грехи и хвосты и молиться кому угодно, чтобы это «втуне» легло на дно навсегда.
Наступает момент, когда осколки всей информации можно разложить, с большой долей вероятности, в прилично понимаемый «Паззл» и потом только подбирать уже недостающие фрагменты к чудесному пейзажу с воздушным замком. И надо очень много положить трудов, чтобы вычислить эту информацию. Но, еще больше трудов, времени, денег, а порой, и человеческих судеб и жизней, надо на то, чтобы вычистить все следы, на всех уровнях и во всех структурах. А их, этих структур, немало. И они такие настырные! Так и норовят устроить козу. А как они хотят кушать!!! Но, за чистоту люди готовы платить бешеные деньги и спать спокойно на своих мягких кроватях, а не на тюремных нарах. И сидеть под портретом грустного президента во главе бескрайних полированных столов, а не у параши. И охраняют их не ребята в говнистого цвета потертых шинелях, с лютыми собаками и автоматами, а разряженные от Кардена бывшие офицеры с махоньким японским микрофоном в ухе и родным проверенным «ТТ» под мышкой.
То, что было у меня на диске, являло собой самую квинтэссенцию подобной информации по очень уважающим себя фирмам. А какие люди стояли за ними!... Монстры отечественных финансов. Все привыкли считать, что денежки родятся в Москве, женятся и там же остаются. А оказывается не всегда. И в глубокой провинции их отмывать гораздо проще и дешевле. И наши монстры в мире монстров может быть и не самые крупные, но уж самые наглые – это точно. За что их и любят и ценят. Или не любят. Но, всё равно ценят.
Человек, передавший мне этот кусочек пластмассы, вышел поздним дождливым утром на 15 минут в магазин за картошкой, и даже картошки от него не осталось. Только у семьи личные вещи, да у меня вот эта «вечная память». Где-то загулял. И предполагать, что он скоро вернется, ни у кого оснований нет. И не плохой был, в сущности, человек, двух пацанов растил, играл с ними в хоккей. Если всё сложиться хорошо, я сынам, конечно, не расскажу, где их папа сгинул и за что, но на ноги поставлю. Если сам устою.