Бетонная автострада устремляется к морю. Дорогу построили несколько лет назад. Впрочем, и само море возникло недавно. Это огромное Обское водохранилище. Зимой крепкие сибирские морозы покрывают море ледяным панцирем, метели поднимают на нем паруса снежных барханов. Летом по его водным просторам скользят паруса яхт.
Утро приподняло туманную кисею над Обским морем. Яркие лучи солнца бросили на волны миллионы слепящих зеркал, брызнули золотом на верхушки прибрежного леса.
С высокого косогора нам видны и море, и лесистый распадок вдоль мелководной речушки. Чуть поодаль, в березовой роще, мелькают крыши коттеджей: белых, розовых, голубых.
Недалеко от коттеджей - невзрачный домик. Он появился здесь почти восемь лет назад. Его бревенчатые стены еще не были оштукатурены, не была еще готова и крыша, а по лесной просеке уже подкатил к избушке автомобиль с вещами.
Первых новоселов привез с собой академик Лаврентьев. В то время он походил чем-то на лесника, а его избушка - на таежную заимку. Избушка и в самом деле стала заимкой, вокруг которой вскоре выросло еще несколько домиков. К первым поселенцам присоединились другие, вскоре заимка превратилась в поселок с ласковым названием Золотая долина...
На крутом склоне, в березовой роще стоит этот домик, со строительства которого начинался Академгородок. Живут в нем по-прежнему двое - академик Михаил Алексеевич Лаврентьев и его жена Вера Евгеньевна.
Несколько ступенек ведет в прихожую. Рядом кабинет. Стены из гладких струганых досок. Грифельная доска с лотком для мела.
Академик не любит пустословия. Он сразу же, как говорится, берет быка за рога:
- Итак, что же вас интересует?
Простота обращения располагает к разговору без предисловий.
- Михаил Алексеевич, вы раньше в Сибири бывали, до того как переехали сюда жить и работать?
Лаврентьев улыбнулся.
- В Сибирь, - начал он, - я попал летом тысяча девятьсот двадцать пятого года. Тогда я был аспирантом Московского университета и с группой товарищей - математиков и физиков - решил побродить по Алтаю. О нем мы много слышали, читали... Я увидел пыльный, маленький Новониколаевск, только что переименованный в Новосибирск. Познакомился с могучей Обью, по которой мы плыли на старой рыбачьей лодке. Побывали в тихом Бийске, откуда на телегах мы два дня добирались до Чемала. Между прочим, в центре Бийска красовалась огромная лужа. "Здесь всюду так грязно?" - спросил я возницу. "Однако, сейчас ничего, - пробасил он, - вот весной на главной улице две лошади действительно утопли..." - "А мостовые пробовали делать?" -"Пробовали, но они, однако, утопли..."
На пути из Бийска в Чемал нас застала гроза. Сломалась ось телеги, и пришлось ночевать в степи. В Чемале за 15 рублей мы наняли на месяц верховых лошадей и отправились дальше вглубь... Такой более тридцати лет назад впервые предстала перед нами, московскими аспирантами, матушка Сибирь... Именно тогда я почувствовал влечение к Сибири. По душе мне пришлись и здешние люди - спокойные, сдержанные, сильные...
Мы смотрим на собеседника. Трудно поверить, что ему перевалило за шестьдесят. Он высок, но не сутулится. Очень подвижен. Ходит широко, размашисто. Даже большой кабинет в институте, кажется, мал ему. Впрочем, он и не приверженец кабинета. Академика знают в лицо в Москве и Ленинграде, на Украине и на Урале, на Сахалине и Курилах, на Камчатке и острове Диксон. И когда в 1957 году Михаил Алексеевич вновь появился в Новосибирске, это всем показалось естественным. Думали, что это одна из очередных научных командировок, - никто не догадывался об истинных целях приезда. Лаврентьев познакомился с работой Западносибирского филиала Академии наук, долго беседовал с учеными. Через несколько дней поехал в Красноярск, потом в Иркутск. Спустя некоторое время снова приехал в город на Оби, на этот раз не один - с группой ученых. В их числе были такие известные, как С.Л.Соболев, Н.А.Христианович, И.Н.Векуа, А.А.Трофимук и другие.
Это было уже необычным. Что, например, могло привлечь в Новосибирск знаменитого ученого-нефтяника Андрея Алексеевича Трофимука?
Мало кто знал в то время о спорах, которые велись среди геологов, и о том, какой точки зрения придерживается А.А.Трофимук. Известно было другое. Имя ученого связывалось прежде всего со Вторым Баку.
После окончания Казанского университета Трофимук был зачислен в аспирантуру. Ему прочили блестящую научную карьеру, но он стал работать в лаборатории, обслуживающей нужды производства, и учился заочно. Через несколько лет молодой ученый стал главным геологом "Башнефти" и помог утверждению славы нового нефтяного района. За исключительные заслуги в области разведки новых месторождений и добычи нефти А.А.Трофимуку было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Это было двадцать лет назад. Позже его научные труды были дважды отмечены Государственными премиями первой степени. Монография "Нефтеносность палеозоя Башкирии" стала для геологов настольной книгой. Но Андрея Алексеевича занимала не только урало-волжская нефть. В своей научной практике он находил много подтверждений правоты прогнозов академика И.М.Губкина - большая нефть должна быть и в Сибири. Трофимук стал отстаивать эту гипотезу. Именно отстаивать. Противников у него было более чем достаточно. Они требовали полного прекращения поисков нефти к востоку от Урала. Каких только теорий не подводилось тогда под это требование! Развернуть поиск и открыть сибирскую нефть стало для Андрея Алексеевича и его соратников главной целью научного творчества. Трофимук приехал в Новосибирск.
Дальнейшее хорошо известно. Работы академика помогли правильно ориентировать поиск. В 1959 - 1961 годах были найдены первые подземные нефтехранилища в Сибири. Теперь здесь открыто больше тридцати богатейших месторождений. Упорный научный поиск продолжается. Коллектив Института геологии и геофизики, который возглавил А.А.Трофимук, совместно с другими исследовательскими учреждениями постоянно расширяет представление о подземных богатствах Сибири и Дальнего Востока.
Трудно переоценить роль ученого и в непосредственной организации Сибирского отделения Академии наук, где А.А.Трофимук стал первым заместителем председателя.
Тогда, в 1957 году, город науки еще предстояло построить, институты создать, кадры исследователей подготовить... И все это, не прекращая научной работы. Напротив, только личный пример больших ученых мог помочь сплочению новых коллективов, помочь им, не теряя времени, начать исследования, в каких бы условиях ни пришлось их на первых порах вести. От ученых требовалось стать умелыми организаторами, чтобы пройти через все трудности "периода становления" нового научного центра.
Многие не решились тогда взять на себя "лишнюю обузу", изменить привычный образ жизни, расстаться со столичными городами. Казалось, незачем было пускаться в дальний путь и знаменитому математику Сергею Львовичу Соболеву. Разве ему плохо работалось и жилось в Москве? Разве ждали его в Сибири какие-то "особые условия"? Нет. И все же Герой Социалистического Труда академик Соболев решил стать сибиряком. На новом месте он возглавил большой математический институт, широко развернувший исследования по совершенно новым разделам теоретической и прикладной математики... Но неужели нельзя было то же самое делать в Москве?
Отвечая на этот вопрос, Сергей Львович сказал:
- Наука становится непосредственной производительной силой. Для того чтобы развивать науку, нужно каждый большой город сделать в той или иной мере научным центром. В Сибири нужда в таких центрах особенно велика. Это связано с бурным ростом экономики восточных районов и необходимостью широкой подготовки кадров специалистов. Нельзя не учитывать и то, что есть науки, например геофизика, геология, которые непосредственно связаны с тем или иным районом исследований. Подобная связь с промышленными производствами имеется и у технических наук. Поэтому приближение этих наук к местам, где используются их достижения, очень важно. Но в наше время науки не могут развиваться одна в отрыве от другой. Академгородок и задуман как центр активных взаимодействий различных областей знания. Естественно, что не второстепенная роль принадлежит в этом союзе наук математике. Ее методы все шире и шире используются в химии, геофизике, биологии, механике, экономике и даже лингвистике.
Переехав в Новосибирск, вернее в Академгородок, академик Соболев много сил отдал подготовке математиков, стал одним из организаторов Новосибирского университета и специализированной физико-математической школы. У Сергея Львовича десятки учеников - научных сотрудников, аспирантов, студентов. И если в мировой науке теперь хорошо известна сибирская математическая школа, то в этом несомненная заслуга академиков С.Л.Соболева, А.И.Мальцева, Л.В.Канторовича, членов-корреспондентов А.В.Бицадзе, Г.И.Марчука и других советских математиков, которые сейчас трудятся в Новосибирском научном центре.
Несколько иным оказался путь в Академгородок для известного химика члена-корреспондента АН СССР Анатолия Васильевича Николаева. Научные интересы давно связывали его с Сибирью. В конце двадцатых и начале тридцатых годов он, в ту пору совсем молодой ученый, по рекомендации академика Ферсмана возглавил экспедицию по изучению соляных озер Алтая. Было немало споров о том, насколько велики и перспективны кулундинские запасы. Многие известные геологи и химики сомневались в целесообразности соляных разработок в Сибири. Николаев противопоставил сомнениям точные расчеты и даже многие тонны намытой соли. Материалы экспедиции Николаева послужили основой к созданию на Алтае нескольких крупных химических предприятий, перерабатывающих минеральное сырье Кулундинских озер. Широко известен теперь, к примеру, Кучукский сульфатный завод.
Анатолий Васильевич постоянно интересовался развитием химии в Сибири. Продолжить дело, начатое в молодые годы, он считал своим прямым долгом. Вместе с другими учеными А.В.Николаев выбирал участок для строительства большого научного центра, а теперь осуществляет планы новых смелых исследований.
Естественно, что в создании нового научного центра самое активное участие приняли сотрудники институтов, которые еще раньше были организованы в Новосибирске. Председатель Западносибирского филиала, а ныне заместитель председателя Сибирского отделения член-корреспондент Академии наук Тимофей Федорович Горбачев был одним из тех, кто особенно много потрудился над этим. Известный ученый-горняк, он стал одновременно и крупным организатором научных работ.
Существенный вклад в новое дело внесли член-корреспондент Академии наук Николай Андреевич Чинакал, кандидат технических наук Александр Титович Логвиненко и многие другие ученые-сибиряки.
Не случайно Михаил Алексеевич Лаврентьев говорил одному из иностранных журналистов:
- Только не называйте нас, приехавших в Сибирь ученых, первооткрывателями. Наука здесь успешно развивалась и раньше. Но речь шла о резком усилении исследований, особенно в новых отраслях знаний. Нужен был количественный и качественный перелом. Он мог быть сделан с созданием крупного научного центра, с привлечением новых сил.
...Лаврентьеву предлагали квартиру на Красном проспекте Новосибирска, но он остался жить на территории будущего городка. Вера Евгеньевна - жена Лаврентьева - создала среди первой группы новоселов (это были тридцать ученых, в большинстве своем молодые) кружок по изучению английского языка. Молодежь создала коммуну. Коллективно помогали строить щитовые домики, ездили в оперный театр, играли в волейбол, слагали песни:
Прощай, Москва, Сибирь кругом,
Живем семьей единою,
Наш новый дом теперь зовем
Мы Золотой долиною...

За воспоминаниями незаметно летит время. Мы спрашиваем Михаила Алексеевича о его учителях, о том, кто оказал решающее влияние на выбор профессии, кто помог ему выбрать свою дорогу в науке - прикладные проблемы в области аэродинамики и гидродинамики.
- Первым учителем, - говорил он, - был мой отец, профессор Казанского университета. Студенческие годы прошли под своего рода пиротехнический аккомпанемент: дважды мои увлечения химическими опытами заканчивались эффектными взрывами, от которых, правда, страдал лишь вытяжной шкаф. Второй мой учитель - известный математик Н.Н.Лузин, человек поистине одержимый наукой. Именно он зажег во мне искру любви к математике...
Юношеское увлечение стало для Лаврентьева позднее жизненным призванием. Михаил Алексеевич разработал теорию так называемых кумулятивных зарядов. По его инициативе построена теория управляемых взрывов. Ими можно метать глыбы грунта всевозможной формы, строить каналы и насыпи. Теория эта позволяет превратить взрыв из орудия разрушения в орудие созидания. Вот куда завели студенческие увлечения пиротехникой!
Как-то в кругу молодых ученых Академгородка зашел спор об отношении... к загадкам. Академик Лаврентьев поддержал спорщиков: "Надо видеть и разгадывать непонятное в понятном - это освежает восприятие и дает встряску уму". И тут же предложил слушателям внешне простенькую загадку: "Кто знает, почему плавают ужи?" Все молчали. Потом нашлись смельчаки, которые стали утверждать, что ужи вроде бы вообще не должны плавать, потому что у них нет ни хвоста, ни плавников - нечем отталкиваться от воды. Между тем они, оказывается, плавают. И притом очень быстро...
В пристрастии к хитроумным головоломкам, нам кажется, торжествует еще один "принцип Лаврентьева": создать обстановку непринужденной, свободной, исполненной остроумия работы, где люди творят молодо, сильно, неистощимо.
Академгородок строится
Шесть-семь щитовых домиков на опушке леса, чуть в стороне - бревенчатый домик Лаврентьева, а внизу, у речушки Зырянки, - временные лаборатории. Между домами - березы, молодые сосенки, трава полна цветов и солнечных бликов. Научные сотрудники ходят босиком и в майках, точно в доме отдыха. Но отдыха нет - люди заняты делом. Это и есть Золотая долина, откуда начинается Академгородок.
Вспоминаем свой первый приезд сюда. Это было летом 1960 года. В огромном лесном массиве уже выросли первые жилые коттеджи. У калитки небольшой избушки мы застали академика Лаврентьева. С топором в руках Михаил Алексеевич обрубал ветки с вершины сосны, сломанной накануне ветром.
- Давайте разделаемся с этим буреломом, а потом побеседуем и о делах, - сказал Лаврентьев.
Однако разговор о делах строительных и научных начался тут же.
- Один мой коллега любит поговорку: "Одно полено не горит". Вот построим жилье, создадим комплекс научных институтов, и разгорится тогда хороший, творческий костер...
С того дня прошло более пяти лет. Много это или мало? Особенно если за это время успел вырасти целый город. Необычный город. Город науки. Да к тому же в Сибири, на берегу Обского моря.
А тогда было не до паркета. Математические семинары нередко проводились в нетопленном бараке. По соседству под брезентовой "крышей" крутилось знаменитое детище Богдана Вячеславовича Войцеховского - кольцевой лоток. В других времянках проектировались и изготавливались детали гидропушки, способной струей воды пробить бетонную плиту и крошить горные породы. Проводились теоретические семинары по проблемам катализа, шли жаркие споры по кибернетике... В домах еще не хватало тепла и нередко "буржуйка" заменяла паровое отопление. Но зато в избытке было света и воздуха. Безвестный оптимист себе в утешение даже сочинил шутливую песенку:
Если отопленье в доме

отключили,
Нет воды горячей и холодной нет -
Вспомните, как раньше

эскимосы жили,
Как они не мылись

много-много лет...
Все это, как говорится, были трудности роста. А тем временем развертывались строительные работы, требовавшие большого напряжения сил. Сразу встали десятки неотложных проблем. Опыта строительства таких научных центров не было. Еще только пробивал себе дорогу метод расположения кварталов микрорайонами. Об этом еще горячо дискутировали. На первых порах в проектировании города науки участвовало несколько организаций, что, вполне понятно, затрудняло работы. Жизнь подсказала: надо создать специальный проектный институт, который бы объединил усилия многочисленных проектировщиков. Такой институт - "Сибакадемпроект" - был вскоре организован. Появилась и специальная строительная организация -"Сибакадемстрой".
Штаб строительства Академгородка расположился в небольшом здании, которое со временем оказалось в стороне от главных магистралей. Начальник строительства Николай Маркелович Иванов показал нам не только сегодняшний, но и завтрашний день Академгородка, который отразился в большом макете. Вытянувшаяся лента плоских зданий, прячущиеся в густой зелени коттеджи для ученых, магазины, кинотеатр, детские площадки...
- Перед нами поставлена трудная задача, - не без гордости говорил Иванов, - создать научный центр на совершенно новых принципах строительства: не растягивать без надобности город, а сжать площадку, не закладывать сразу множество объектов, а сосредоточить усилия на главных. Быстрота, экономичность, максимальная концентрация средств, внедрение передового отечественного и зарубежного опыта - вот какие принципы были положены в основу нашего строительства.
После решения Центрального Комитета партии и правительства о строительстве научного центра под Новосибирском поступило десять тысяч заявлений добровольцев с просьбой зачислить их в ряды строителей. Сооружая здания академических институтов, молодые строители набирались опыта, росли, учились, становились отличными специалистами. Бригады коммунистического труда Ивана Синичкина, Николая Бронникова, Федора Бирюляева, Елизаветы Сидоровой и многих других первыми начали сдавать объекты только с хорошими и отличными оценками, вручать гарантийные паспорта.
Внедрение поточного метода, применение крупных панелей, силикатных блоков позволило сооружать жилые дома всего за четыре с половиной месяца, а здания академических институтов - на 4-5 месяцев раньше проектных сроков.
Немало хлопот причинил строителям лес. С первых же дней строители решили сохранить зеленого друга - без надобности не трогать ни единого деревца. При сооружении зданий пришлось ограждать деревья, ограничивать повороты башенных кранов, чтобы не задевать высоких сосен.
Первым вступил в строй - в июне 1959 года - Институт гидродинамики. Под его крышей поместилось еще пять институтов: теоретической механики, теплофизики, катализа, органической и неорганической химии. В 1960 году был сдан Институт геологии и геофизики, еще через год - здания институтов неорганической химии, теоретической и прикладной механики, химической кинетики и горения. Потом вступил в строй Институт ядерной физики - краса городка и особая гордость строителей. Затем - институты математики, органической химии, университет.
Удивительно: в здании - современные лаборатории, а в ста шагах от него начинается путь грибника. Остряки говорят, что грибы растут, как дома в лесу.
Мы поднялись от "заимки Лаврентьева" к коттеджам академиков, к кварталам нарядных жилых домов. Четырех- и пятиэтажные здания выстроились в улицы с романтическими названиями - Золотодолинская, Жемчужная, Морской проспект... Широким фасадом выдвинулся на проспект Дом ученых. Если пройти от него к университету - взору откроется удивительная улица. Одна сторона ее - лес, другая - современные здания, которые состоят, кажется, из одного стекла. Насквозь проглядываются вестибюль кинотеатра "Москва" и зал большого торгового центра. Следом легкое здание почты. Оно вплотную примыкает к восьмиэтажной гостинице "Золотая долина". Такого архитектурного ансамбля не найти в других городах. Неповторимым его делают новизна композиции и лес - самый настоящий. Разве только белки в нем уже привыкли к людям.
- Еще шесть лет назад у нас все было условно, как декорации во времена Шекспира, - вспоминают теперь аборигены Золотой долины, - проспекты угадывались по фундаментам домов. Возле штабелей кирпича и бетонных плит стояли таблички: "Институт ядерной физики", "Институт математики". Рассказывают, как однажды маленькая девочка, увидев огромный котлован, спросила: "Мама, а что тут посадят?". И мама ответила: "Институт". Теперь все это осталось на кинопленках и в памяти людей. Когда-то, идя на работу мимо строящихся домов и башенных кранов, мы вспоминали Маяковского: "Я знаю, город будет". Теперь он есть...
Идем по параболе
Бетонной параболой изгибается по Академгородку главная магистраль. Вдоль нее расположились научно-исследовательские центры. Пройдем по этой магистрали, познакомимся с теми, кто открывает глубинные тайны строения живой и неживой материи, кто "придумывает" удивительные кибернетические машины, разведывает недра земли и океанов, воссоздает облик минувших веков.
Начнем с Института теплофизики. Он сравнительно молод. Молоды и большинство сотрудников, в том числе и его директор профессор Семен Самсонович Кутетеладзе. Своеобразен его путь в науку. Он сначала стал известным ученым, а уж потом "оформлял" документы об образовании и научных званиях: 30 октября 1950 года защитил дипломную работу, 25 декабря того же года - кандидатскую диссертацию и спустя полтора года - докторскую. Было это в Ленинграде. А сейчас Семен Самсонович говорит так:
- У нас в Сибири созданы все условия для творческого роста. В этом я вижу залог и новой молодости науки о тепле.
От космоса до земных глубин - таков диапазон исследований Института теплофизики. Упомянем здесь лишь три основных направления. Прежде всего это тепло- и массообмен. Речь идет, в частности, о тепловой защите лопаток турбин. Второе направление: изучение свойств вещества при необычно низких или высоких температурах и больших давлениях. И, наконец, третье -- энергетическое направление. О нем несколько подробнее.
Как известно, многие районы нашей страны, в особенности Камчатка, богаты подземными источниками тепла. Используются они пока мало. Но в скором времени горячие воды и подземный пар станут служить человеку. На Камчатке появится электрическая станция, будет проложена теплотрасса к Петропавловску-Камчатскому. Создается большое тепличное хозяйство, которое снабдит свежими овощами жителей северных районов. В работах по использованию тепла Земли активное участие принимает группа приехавших из Ленинграда ученых под руководством профессора Льва Марковича Розенфельда. Она же разрабатывает и термотрансформаторы для получения холода за счет тепла. Эти установки находят широкое применение в промышленности, например в химической.
Рядом расположились корпуса химических институтов. В Институте неоргачической химии ведутся теоретические исследования по самым новейшим направлениям. На помощь химикам приходят математика и ядерная физика. Глубокая научная разведка продолжается. Но у института есть и такие работы, которые либо уже служат народному хозяйству, либо начнут служить ему в ближайшее время. Одним из практических приложений теоретической химии директор института член-корреспондент Академии наук Анатолий Васильевич Николаев считает новые методы очистки веществ.
Гарантией чистоты вещества служило раньше слово "химически". Век назад химически чистой считалась даже обычная дистиллированная вода. Теперь каждый школьник скажет: "Что вы, в ней полно всяких примесей!" Ученый назовет вещество чистым, если оно характеризуется восемью девятками после запятой - 99,99999999 процента. Только одну стомиллионную долю процента примесей ученый согласится "не заметить". Это значит, в тонне "чистого песка" может попасться лишь одна не очень чистая песчинка.
Но неужели такие "причуды" могут иметь какое-либо практическое значение? Да, и очень большое! Чистые вещества обладают особыми свойствами. К примеру, их можно переохлаждать и перенагревать - они не потеряют своих качеств, как немедленно теряют их "нечистые" сородичи.
Атомная энергия первой потребовала от науки сверхчистых веществ. Потом к ее требованию присоединилось производство люминофоров. Оно дало заявку на "шесть девяток". А когда стала развиваться полупроводниковая промышленность, ей потребовались уже все "десять девяток". Такая "щепетильность" оказывается вполне уместной. Действительно: предельно чистый кремний - полупроводники пропускает электрический ток только в одном направлении, а чуточку "запачканный" - это уже обычный проводник. Из него не сделаешь ни выпрямителя, ни специальных триодов, ни усилителя.
Итак, современному производству нужны особо чистые вещества. Институтом предложено несколько новых методов их получения. К примеру, сотрудники лаборатории, которой руководит доктор химических наук Л.М.Гиндин, совместно с работниками Норильского комбината разработали способ получения кобальта высокой чистоты для сверхпрочных сталей. Авторы этого способа были удостоены Золотой медали ВДНХ. Но как удалось достичь того, что долгое время казалось невозможным? Технологическая схема кажется теперь, после длительных теоретических и экспериментальных исследований, удивительно простой. В ход пошли обычное мыло и керосин. Мыло (а это соль жирных кислот) сначала "вылавливает" из раствора кобальт, а затем растворяется в керосине и "отпускает" чистый металл "на волю". Экстракция (вытягивание, извлечение) кобальта по этой схеме позволяет не только освобождать его от примесей, но и удешевляет весь процесс, позволяет автоматизировать его.
Удачно решены в институте и многие другие процессы очистки и отделения веществ. Задача ставится в широком научном плане: найти вещества с заданными свойствами, способные вылавливать из растворов строго определенные вещества.
Исключительно важное научное направление разрабатывает коллектив Института катализа во главе с членом-корреспондентом АН СССР Георгием Константиновичем Боресковым.
Популярно изложить суть научных поисков Института катализа трудно. Почти неизбежно огрубляешь. Это примерно то же самое, что излагать содержание хорошего романа. В химической промышленности около 70 процентов всех процессов осуществляется с применением катализаторов - веществ, ускоряющих реакцию. Если же говорить только о новых производствах, то там без этих ускорителей вообще не обойтись. А как подбираются катализаторы? Раньше был один путь - испробовать огромное количество веществ и выбрать несколько луч- ших. Путь долгий и мучительный. Кроме того, чтобы перейти от пробирки к заводским установкам, требовалось еще 10 - 12 лет.
Разрабатывая теорию катализа, коллектив института вместо многостадийной схемы (лабораторная установка, опытная, опытно-промышленная, промышленная) предложил новую схему. В ней сохранились только исходный и конечный пункты маршрута. Остальное возложено на математическую модель и электронную машину. Ученые настойчиво ищут возможность смоделировать действия отдельных ферментов, которые обладают высокой избирательной возможностью и позволяют в сотни, тысячи раз ускорить процесс. С расширением фронта научного наступления все ближе становится заветная цель - дать химической промышленности ускорители с любыми заданными свойствами...
Ближайший сосед Института катализа - Институт органической химии. Его коллектив занят, например, исследованиями химических и физических процессов, составляющих основу обмена веществ. Руководит работами видный ученый, член-корреспондент АН СССР Николай Николаевич Ворожцов. Встречаться и беседовать нам с ним доводилось много раз. Если разговор заходил о проблемах образования, Николай Николаевич горячо доказывал необходимость решительных изменений школьных программ и методов приобщения к химическим знаниям. "Надо сделать так, чтобы ребятам было интересно, чтобы химия предстала перед ними не сводом скучных формул, а подлинным волшебником, создающим новые вещества". Отстаивая свои принципы, ученый много сделал, чтобы привлечь к химической науке молодежь. Знаменитые Всесибирские олимпиады школьников стали теперь не только физическими и математическими, но и химическими.
Когда разговор заходил о работах института, Николай Николаевич с таким же увлечением рассказывал о сложной проблеме окраски полимерных соединений и о еще более сложной - синтезе белка. Химия еще не смогла разгадать всех секретов живого. В каждой клетке организма одновременно протекают сотни различных реакций. Научиться повторять, а затем в чем-то изменять сложнейшие реакции - задача необыкновенной трудности. Но решение ее настолько расширит возможности и власть человека над живой природой, что нельзя для этого жалеть никаких усилий. Сотрудники института, среди которых много очень молодых, ведут упорный поиск на важнейшем направлении естествознания. Многие свои исследования химики-органики выполняют совместно с биологами. Но об этом мы еще расскажем.
Чуть в стороне от "параболы" - Институт химической кинетики и горения. Директор института член-корреспондент Академии наук Александр Алексеевич Ковальский, заместитель директора академик Владислав Владиславович Воеводский, другие известные ученые и молодые сотрудники посвятили свои силы познанию самой механики химических процессов. В лабораториях выявляются общие закономерности, с помощью которых можно улучшать свойства материалов.
Одной из важнейших разработок коллектива является проникновение в реакции атомов водорода при различных условиях горения. Научный поиск здесь связан с управлением пламенем.
О том, как был достигнут успех, хорошо сказал В.В.Воеводский:
- Наука не может развиваться, не совершенствуя своих средств и методов проникновения в тайны природы. Вот почему институт привлек к работе специалистов самых различных направлений - химиков и физиков-теоретиков, механиков и оптиков. Своеобразный синтез научных знаний способствует глубокому изучению синтеза веществ. Мы придерживаемся принципа: каждый новый сотрудник института должен знать и уметь делать что-то такое, чего не знают другие. Все вместе мы будем знать тогда гораздо больше.
Продолжим наш путь по параболе. Институту ядерной физики отведено самое большое и красивое здание. Сибирские ученые разрабатывают свое оригинальное направление. По словам президента Академии наук СССР М.В.Келдыша, институт "уже достиг ряда крупных результатов и подготовлен к проведению работ, которые будут иметь большое значение для развития ядерной физики". Мы еще вернемся к рассказу о физиках. Заметим сейчас, что атомная энергия в наши дни - это не только раздел физики, но и судьба человечества. Вот почему за этими так поздно светящимися окнами работают люди, которые создают земные укрощенные солнца, мощные ускорители элементарных частиц, борются за наше будущее, свободное от поисков топлива, за овладение тайнами строения вещества.
Институт геологии и геофизики возглавляет Герой Социалистического Труда академик Андрей Алексеевич Трофимук. Нам вспоминается забавный случай, о котором рассказал Андрей Алексеевич. Однажды ему пришлось лететь из Москвы в Новосибирск. Под крылом самолета простиралась необозримая тайга, прорезанная глубокими лентами рек. Его попутчик, исконный сибиряк, прильнул к иллюминатору.
- Эх, Сибирь-матушка! - вздохнул он. - Сколько в тебе всякого добра позапрятано. Только где же найдешь его на таких просторах? Оно как иголка в стоге сена...
- Я, - рассказывал академик, - протянул соседу газету с сообщением об открытии якутских алмазов. И услышал в ответ:
- Случайность!
- Прошло много лет, - продолжал Андрей Алексеевич. - Теперь, конечно, и попутчик мой не сомневается, что в открытиях новых месторождений полезных ископаемых нет случайностей. Наука разгадывает тайны земных недр, делает успешным поиск "иголки". Но в одном мой знакомый прав: на сибирских просторах поиски вести трудно. Что же, тем более необходимым становится участие науки в освоении природных богатств. Теоретические исследования известных ученых-геологов академиков Владимира Степановича Соболева, Александра Леонидовича Яншина и их молодых коллег содействовали открытию в Сибири месторождений железных руд, цветных металлов, алмазов и других полезных ископаемых. Но не только близкое будущее видится науке. Она готовится открыть путь в глубины земных недр, приглядывается к энергии вулканов. Чем дальше идет наука вглубь, тем все более увлекательные задачи открываются перед нею...
По соседству с резиденцией геологов разместился Институт автоматики и электрометрии. Само название говорит о том, какими исследованиями занят его научный коллектив. Автоматика - наука о самодействующих механизмах - стала сейчас могущественной силой. Под стать ей и электрометрия - наука о самоизмеряющих системах, одна из ветвей кибернетики.
Член-корреспондент Академии наук Константин Борисович Карандеев и сорок его помощников, приехавших вместе с ним из Львова, составили костяк нового сибирского института. Здесь происходит становление новой области знаний - создается общая теория кибернетических измерительных устройств, которые можно назвать измерительно-информационными системами (ИИС). Такие системы автоматически, без участия человека, не только собирают измерительную информацию, но и обрабатывают ее по заданной программе. Так рождается новая область науки - автометрия, которой принадлежит большое будущее. Кстати сказать, самого слова "автометрия" нет еще ни в одном словаре. Оно недавнего и сугубо сибирского происхождения. Но теперь оно получило все права гражданства. Сибирским отделением Академии наук стал издаваться всесоюзный журнал "Автометрия". Научный руководитель нового направления Константин Борисович Карандеев стал и главным редактором журнала.
Если продолжить путь по проспекту науки, то дальше - Институт физики полупроводников. Он организован лишь два года назад. И все же на его счету уже есть научные "накопления". Директор института член-корреспондент Академии наук Анатолий Васильевич Ржанов рассказывал нам о главных направлениях работы коллектива. Одна из важнейших задач - найти принципиально новый способ создания защитных пленок на полупроводниках. Кристаллик полупроводника очень мал, и потому его свойства сильно зависят от состояния поверхности граней. Как уберечь их от различных влияний? Покрытия, которые применяются сейчас, не обеспечивают идеальной защиты. А нельзя ли выращивать кристаллы сразу с защитными пленками? Под "броню", которая станет неотъемлемой частью кристалла, уже не сможет попасть ни одной молекулы воды или газа. И еще вопрос: как превратить сами проводники в тонкие пленки? Эта идея составляет основу микроэлектроники - научного направления, развитие которого позволит самые сложные электронные установки заключать в миниатюрные размеры. До сих пор это удавалось только фантастам.
Не менее интересные задачи поставлены перед Институтом теоретической и прикладной механики. Коллектив ученых под руководством доктора технических наук Михаила Федоровича Жукова успешно работает над созданием так называемых генераторов низкотемпературной плазмы, или, иначе, плазматронов, в которых практически любой газ можно нагревать до температуры семь - десять тысяч градусов. Конструкции плазматронов различны, но роднит их электрическая дуга, горение, которое организуется таким образом, чтобы получить достаточно чистую плазму - мало загрязненную примесями от электродов, испаряющихся при сильных токах в дуге. Плазматроны дают возможность сконцентрировать огромную тепловую энергию в очень малом объеме и нагреть газ в течение десятых и тысячных долей секунды до больших температур. Это - новое оружие нашей индустрии. Они только еще начинают служить людям. Но уже сейчас видно, как много они могут дать.
"Парабола" ведет мимо огромного корпуса вычислительного центра, мимо институтов математики, цитологии и генетики, мимо первенца Академгородка - Института гидродинамики. Об этих научных учреждениях мы хотим рассказать в отдельных очерках. Но их надо назвать и сейчас, чтобы представить весь научный комплекс Академгородка, чтобы представить широкий проспект, на который светлые корпуса научных "храмов" выступают из хвойного леса и березовых рощ.